Мертвые лежали рядами под стеклом. Давным-давно, когда в мире было больше места, эти, наиболее древние, покоились каждый в своем отдельном гробу с двойными стенками. Теперь они были уложены плечом к плечу, примерно в хронологическом порядке, лицом вверх. Их черты ясно различались сквозь тридцатисантиметровый слой жидкого азота, зажатого между двумя толстыми полосами стекла. В некоторых участках этого здания усопшие были одеты в парадные костюмы по моде двенадцати различных эпох. В двух длинных танках на следующем этаже покойники были приукрашены низкотемпературной косметикой, а иногда еще и замазкой телесного цвета, чтобы прикрыть раны. Странная традиция. Она продержалась только до половины прошлого века. В конце концов, эти усопшие планировали когда-нибудь вернуться к жизни. Повреждения тела должны быть легко заметны глазу. С этими дело так и обстояло. Все они происходили из конца двадцатого века. Выглядели они ужасно. Некоторых, жертв катастроф, явно нельзя было спасти, но согласно своим завещаниям, они тем не менее попали в морозильники. Каждый покойник был помечен табличкой, перечислявшей все, что было не в порядке с его умом и телом. Шрифт был столь древним и архаичным, что едва читался. Изувеченные, изношенные, опустошенные болезнями, все они выглядели терпеливо-покорными. Их волосы, медленно распадаясь, лежали вокруг голов толстыми серыми полумесяцами.