Книга Товарищ фурбл (Мир фурблов - 2)

Товарищ фурбл Я помню, как он появился в нашем бараке - тщедушный, но гордый в своем мученичестве. Помню его первую фразу: - Добрый день, господа. Ответом ему был смех: какие из нас господа! Господа теперь в Париже... или в Нью-Йорке... или на Канарах. В общем, далеко - те, кто успел вовремя смыться из медвежьих объятий Родины. - Здорово, мил человек, - начал знакомство Борода в обычной своей манере. - Как тебя звать-величать? - Муравьев Николай Иванович. - Ну, Муравьем будешь. А меня вот Бородой кличут. Давай к нам, расскажи, за что попал сюда. - За правду, - блеснул глазами новичок. - За правду! - хохотнул Борода. - Правда-то, брат, она у каждого своя. Газета ведь тоже "Правдой" зовется, да только не всякий ею подотрется. Ты конкретно расскажи, что да как. Не боись, мы здесь все политические. Новичок с подозрением глядел на Бороду. Честно говоря, тот был не слишком похож на политического. По общему негласному мнению нашего барака, он действительно попал сюда по ошибке. - Товарищ Первый - фурбл! - выпалил Муравей. - Это почему же? - Есть свидетели... И потом, разве может человек сотворить такое со своей страной? Со своим народом? - Старая песня, - вздохнул Борода. - Этак у нас всю дорогу одни фурблы и были. Вот при Бориске было: свобода! Товару густо, а в кармане пусто. И Сашка потом чего накуролесил... Да ты тогда еще под стол пешком ходил, не помнишь ни фига... Скучная у тебя правда. - Вот Второй - точно фурбл, - вступил в разговор Соловей с одной из своих любимых баек. Он полагал, что найдет благодарного слушателя. - Ростом маленький, без волос, а зубищи - во! Приводят, значит, к нему на допрос врага народа. Второй рычит: "Колись, гнида, а то съем!" Тот не верит. Тогда этот гад ему палец - ать! И хрумкает. Второй - ать! Все на левой руке, чтобы, значит, правой-то враг признание мог подписывать. А ежели этот крокодил разойдется, то и всю руку до плеча откусит, потом за ноги принимается. Кровища вокруг течет, а он: гы-гу-га! Смеется не по-человечески. Или вот приводят к нему бабу... Меня заранее перекосило от предстоящего описания интимной жизни Второго, которая была якобы известна Соловью во всех тошнотворных подробностях, но тут вмешался Борода: - Насчет фурблов тебе лучше Рабинович расскажет. Он жид ученый, с ними жил и мед-пиво пил. Я заскрипел зубами.