Бэзил утром закончил рассказ, а теперь сидел на балконе-лоджии и дул пиво. Был он обыкновенным гоблином, тощим и взъерошенным очкариком, каких полным-полно в нашем городе. С годами его кожа приобрела тот зеленоватый оттенок, который он с грустью пытался оттереть мочалкой, и которым так гордятся старые бронзовые горгульи. Как бы то ни было, рассказ мылом отправлен в редакцию (чтоб им провалиться, кровопийцам!), а сам Бэзил сноровисто разделывал вяленого леща и в пол-уха слушал своего приятеля.